Тень Гамлета. Анатолий Аграфенин

ТЕКСТ И ФОТО: АНАТОЛИЙ АГРАФЕНИН

Датчане не очень жалуют «Гамлета, принца датского». «Шекспир, конечно, гений, — говорят они. — Но слишком уж вольно он обошелся с нашей историей». 23 апреля этого года весь мир отмечает 450-летие великого драматурга. Отчего же в стране, где разворачивается действие одной из самых известных пьес всех времен и народов, к ней относятся весьма настороженно? Чтобы понять это, лучше всего отправиться на север Зеландии, главного острова скандинавского королевства.

Каких-то 20 минут на поезде от Копенгагена, и вы — в городе Хельсингёр, на берегу пролива Эресунн, или Зунд. Здесь самое узкое место единственного морского пути из Атлантики в Балтику. К шведскому берегу один за другим отчаливают паромы. Чайки вьются над холодными волнами. И над всем этим великолепием возвышается крепость Кронборг — «Замок короны».
В Кронборг можно заглянуть и прогуляться по его залам. Крепости в самом узком перешейке Зунда строили на протяжении многих веков, то датчане, то шведы, то немцы — представители Ганзейского союза. Но нынешний замок не просто укрепление. Это еще и резиденция монарха, мощная и великолепная. Такой ее создал король Фредерик II, современник Шекспира.
В молодости датский правитель много воевал, из-за чего почти полностью истощил свою казну. Нужно было срочно поправлять дела, и Фредерик вспомнил о проливе Зунд. Еще за сто лет до Фредерика, пользуясь уникальностью географического положения пролива, его предки придумали взимать пошлину с проходящих судов. Правда, тогда эта мера была больше политической и предпринималась против германского влияния на северную Европу. Фредерик решил, что пошлины могут дать его стране больше пользы, чем войны, и обложил данью все суда, как противников, так и союзников. Мировая общественность, как сказали бы мы сегодня, возмутилась, но куда деваться — стали платить.
Фредерик так увлекся новым занятием, что переехал из Копенгагена в свой новый замок. Толстые стены уже не играли большой роли в обороне. Успех военным действиям обеспечивали пушки и гарнизон. В замке разместился многочисленный гарнизон. Такую армию нужно было сытно кормить. В подвалах хранились тонны солений и строганины. Еда требовала обильного питья, но король, пуще неприятеля опасавшийся холеры, строго-настрого запретил использовать воду. Солдатам варили пиво, каждому полагалось 8–12 литров в день.
Фредерик был женат на юной красавице, на 23 года моложе его, принцессе Софии Мекленбург-Гюстровской. По-настоящему влюбленный в свою королеву, он не хотел, чтобы она скучала в окружении пушек и вечно пьяных солдат, поэтому постоянно устраивал пиры, балы, приглашал в Кронборг театральные труппы. Замок стал одним из самых светских мест тогдашней Европы. Его украшали лучшие зодчие, сюда поставляли самые модные предметы интерьера, а бальный зал замка до сих пор является одним из крупнейших в мире. Вокруг замка кипел жизнью и богател торговый город Хельсингёр.
В Кронборг со своими спектаклями приезжали и артисты шекспировской труппы из Лондона. Поэтому немудрено, что великий драматург, задумав трагедию на сюжет одной из датских легенд, не очень долго ломал голову над местом действия. Замку он дал имя города Эльсинор — так англичане называли датский Хельсингёр.
Шекспир, как утверждают исследователи его творчества, редко сам придумывал сюжеты. Чаще он брал за основу уже известные произведения. Легенда о датском принце, изложенная Саксоном Грамматиком, гуляла по свету уже несколько столетий.
Правда, звали принца — Амлет. Он, так же как и шекспировский герой, притворялся безумным, чтобы отомстить за убитого дядей отца. Однако, осуществив свой план, Амлет не погиб. Он стал королем, женился и благополучно правил, пока, овдовев, не женился повторно. Вторая супруга оказалась не такой верной и покладистой, как первая. В итоге вместе с одним из любовников она сплела заговор, и Амлет, по сути, повторил судьбу своего отца, погибнув от руки соперника. Шекспир изменил имя героя, название замка, перенес действие из раннего языческого средневековья в эпоху Возрождения. К тому же он и в голову не взял, что история с Амлетом разворачивалась в Ютландии, а это совсем другой конец Дании.
Но как бы справедлива ни была обида датчан на английского драматурга, все же следует признать, что, придумав трагический финал, Шекспир спас репутацию Гамлета. А главное — перевернул весь сюжет с ног на голову. Банальную историю мести он превратил в трагедию с глубочайшим философским содержанием, над загадкой феноменальной популярности которой уже четыре столетия бьются шекспироведы.
Шекспировский Гамлет не просто жаждет, заточив кинжал, свести счеты с коварным убийцей
отца. Он на протяжении веков вместе с миллионами читателей и зрителей снова и снова проходит путь принятия трудного решения. И его выбор — не смертью ответить за смерть, а добиться торжества справедливости. Клавдий, узурпировавший власть короля, должен не просто умереть, он должен быть разоблачен, должен осознать неминуемость смерти и принять эту смерть публично.
Шекспир умышленно перенес время действия трагедии в свое время. Гамлет — не средневековый Амлет, а представитель эпохи Возрождения, которым движут не инстинкты, а разум и собственное понимание человеческих ценностей.
Миллионы туристов ежегодно едут в Кронборг. И датчане, демонстрируя этот ренессансный замок, стараются показать гостям одну из самых благополучных страниц своей истории — эпоху экономического расцвета и благоденствия, когда пушки не по врагам палили, а чтобы отметить каждую выпитую королем чашу доброго вина.
Но парадокс заключается в том, что туристы едут в гости не к Фредерику и супруге его Софии, а к Гамлету. Так что, никуда не деться — творческая фантазия Шекспира оказалась сильнее исторической реальности. И сами датчане, понимая это, отступают под натиском славы литературного героя. Вот уже и у вокзала Хельсингёра можно увидеть памятник шекспировским героям. Сначала установили только одну бронзовую статую — Гамлета. Подумали немного и через год открыли вторую — Офелии.
На площадках возле замка зарубежные труппы, которых с каждым годом становится все больше, показывают свои версии бессмертной трагедии. В нынешнем году, когда отмечается 450-летие Шекспира, таких постановок будет особенно много.
А два года назад на одном из молов, уходящих в узкий пролив Зунд, установили статую из нержавеющей стали, изображающую некоего юношу. Он очень напоминает сидящую на камне Русалочку в порту Копенгагена — та же поза, тот же поворот головы. Только смотрит он печально не в морские дали, а на стены огромного замка — то ли величественного Кронборга короля Фредерика, то ли мрачного Эльсинора принца Гамлета.