Вопрос. Господин Посол, как изменились польско-российские отношения за последние годы? В каком они сейчас состоянии?

Ответ. Наши отношения находятся в самом плохом состоянии со времени Второй мировой войны. Такого состояния они достигли весной 2014 г., после обострения кризиса на Украине – произошедшего в этой стране госпереворота, возвращения Крыма в состав России и конфликта на востоке Украины. С тех пор никаких изменений к лучшему в наших отношениях не было. Их ухудшение пришлось еще на период правительства во главе с «Гражданской платформой» в Польше. Когда в 2015 г. к власти пришла партия «Право и справедливость», возникли новые проблемы – в частности, приостановка безвизового режима малого приграничного передвижения между Калининградской областью и соседними регионами Польши или новое расследование «смоленской» катастрофы.

Вопрос. В чем, по Вашему мнению, главная причина того, что наши отношения такие плохие? Можно ли их изменить и если да, то как?

Ответ. Я много раз говорил, что, по моему убеждению, в наших отношениях нет таких проблем, которые нельзя было бы решить ко взаимному удовлетворению при наличии доброй политической воли с польской стороны. Я считаю, что мы могли бы поддерживать нормальные, прагматичные, добрососедские отношения. Проблема в том, что такой доброй воли со стороны Польши мы не видим. Польская сторона ссылается на противоречия между нами по ситуации на Украине. Мы действительно смотрим на нее по-разному, но считаем, что это не должно быть препятствием для нормальных контактов между нами.

Вопрос. Вы не считаете, что именно эти проблемы были причиной ухудшения польско-российских контактов?

Ответ. Есть много других стран, с которыми мы не согласны в вопросах украинского кризиса, но это не мешает нам поддерживать нормальные двусторонние отношения и контакты в разных областях. Мы не считаем, что увязка между этими вопросами, которую делает польская сторона, имеет под собой какие-то основания.

Что до других проблем, я считаю, что их можно решать в рамках нормальных политических отношений с соблюдением определенных правил. Вместо этого мы ежедневно выслушиваем необоснованные претензии в свой адрес, недопустимую риторику в отношении России и нашего руководства. Не прекращается информационная война против нашей страны, нагнетается шпиономания, навязывается абсурдное и бездоказательное представление о том, что Россия несет ответственность за все плохое, что происходит будь то в Польше, будь то где-то еще. Это ненормально, когда если кто-то в Польше выступает даже не в поддержку России, а хотя бы с предложением нормализовать отношения, начать диалог и попытаться достичь согласия, его тут же обвиняют в том, что это «агент Кремля», «пятая колонна» и т.д. О чем можно говорить в такой атмосфере?

Вопрос. Не думаете ли Вы, что при принятии недавно Генасамблеей ООН по предложению России резолюции о противодействии героизации нацизма Польша воздержалась, чтобы не портить отношения с Украиной, где реабилитация нацизма видна невооруженным глазом, а начинающийся год объявлен «годом Бандеры»?

Ответ. Кроме нацизма, в этой резолюции осуждается и оскорбление памяти тех, кто сражался с фашизмом, снос памятников, установленных в честь борцов с фашизмом. Что же до позиции Евросоюза, его члены, в т.ч. Польша, в течение ряда лет воздерживаются при голосовании по этой резолюции, которая принимается каждый год. Официальное объяснение сводится к тому, что она якобы не в полной мере отвечает принципам свободы слова и мнений. Мы считаем, что не может быть свободы прославления нацистов, их пособников и коллаборационистов. Два государства, голосовавшие против этой резолюции, – это США и Украина.

Вопрос. А как выглядят в эти плохие для наших отношений времена экономические и культурные обмены между Польшей и Россией? Особенно с учетом того, что мы ввели друг против друга взаимные санкции? Есть тут какие-то перемены?

Ответ. Товарооборот между Россией и Польшей с 2013 по 2015 г. сократился вдвое. С 2016 г. он начал расти, в значительной мере благодаря улучшению мировой экономической конъюнктуры. И хотя пока объем торговли между нами все еще на треть меньше, чем в 2013 г., польские фирмы с российского рынка не уходят и появляются на нем новые – конечно, я говорю о тех секторах, которые не попали под наши ответные меры на западные санкции.

Вопрос. Означает ли увеличение товарооборота, что каким-то образом обходятся санкции?

Ответ. Нет, сотрудничество и торговля осуществляются в областях, которые не охвачены западными санкциями и нашими ответными мерами, – например, поставка медицинских принадлежностей, химической продукции, оборудования для добывающей промышленности и т.д.

Что же до культурных контактов, то они существенно сократились. Осталось буквально несколько проектов – как, например, ежегодные фестивали российских фильмов в Польше «Спутник» и польских фильмов в России – «Висла». По-прежнему приезжает в Польшу ансамбль им. А.В.Александрова, проводится международный фестиваль песен Анны Герман, другие менее масштабные культурные инициативы. К сожалению, и на наши культурные связи оказывает влияние политика. Нет поддержки властей, а вокруг наших культурных связей создается такая неприязненная атмосфера, которая отпугивает от них и возможных спонсоров.

Вопрос. Есть ли шансы на возобновление в 2019 г. работы польских и российских историков в рамках Группы по сложным вопросам, чтобы в конце концов раз и навсегда закрыть многие вопросы нашей временами трудной общей истории?

Ответ. На вопрос об этой Группе я отвечал много раз. Пока в Польше сознательно и преднамеренно нарушается российско-польское межправительственное соглашение 1994 г. о захоронениях и местах памяти жертв войн и репрессий, советских солдат-освободителей называют оккупантами, сносятся памятники, поставленные в память о них, оскверняются их захоронения, по официальным каналам на исторические темы нам говорить не о чем.

Вопрос. Недавно на кладбище в Горыне общество «Курск» отремонтировало памятник замученным там немцами 700 советским военнопленным. Мазовецкий воевода очень быстро дал на это разрешение. На памятнике даже есть красная звезда, с которой нынешние польские власти так борются. Не думаете ли вы, что это может быть сигналом какого-то изменения в подходе польских властей к советским памятникам в Польше?

Ответ. Совсем нет. Это никак не связано с позицией польских властей и истерической политикой, которую они проводят. Выдано только разрешение на ремонт памятника на кладбище, но это ничего не меняет. Никто не предлагает отменить поправки к закону о декоммунизации, на основе которых сносятся памятники советским войнам, никто не собирается отказываться от сноса тех памятников, которые еще остались, никто не признает, что это было освобождение, спасение Польши, а не «порабощение», «советская оккупация» и т.д.

Вопрос. Г-н Посол, наступает Новый год. Вы как опытный дипломат могли бы сказать что-нибудь оптимистическое о польско-российских отношениях в этом новом 2019 году? Есть какие-то искорки надежды на какие-то позитивные перемены? Или, может быть, Вы скажете, какая сторона и что должна сделать, чтобы разморозить наши контакты?

Ответ. У меня сейчас нет никаких поводов для оптимизма. Нет никаких признаков, говорящих за то, что с польской стороны появится политическая воля к нормализации. А насчет того, кто что может сделать – это польская сторона приняла решение о замораживании наших политических отношений, поддержке санкций, свертывании культурного сотрудничества. Я неоднократно говорил, что мы, конечно, хотели бы иметь с Польшей нормальные отношения, но мы заинтересованы в этом не больше, чем польская сторона. Если у нее появится к этому политическая воля, готовность выправлять наши отношения, наверное, все может измениться. Если такой воли не будет, все останется так, как есть.